Жил был на свете дед-сказочник. Жил-жил-поживал, хлеб пёк, похлёбку варил, поле по утрам в спелое жито разукрашивал, грибы-ягоды в лесу собирал, звёзды по вечерам зажигал. С солнцем, бывало, беседовал – оно всё на земле большой видит, везде бывает, интересный, стало быть, собеседник. Жил-жил, да и посадил как-то раз сказку. И выросла из неё девочка. Марфушкой назвалась. Весёленькая такая, с озорными голубыми глазищами, да с двумя рыженькими торчащими косичками, украшенными синими бантиками. Бывало, как посмотрит на кого – так кажется, что в душу самую глядит. От того взгляда тепло так сделается, словно бы молвит он – всё будет хорошо.
Так и жили они вдвоём – дед и девчушка сказочная.

Случилось как-то молодцу доброму в леса те волшебные забраться, да и заблудиться. То, что молодец добрый – сомнений нет, ибо лихие молодцы все как наперечёт дома сидят, да делишки свои лихие продумывают, некогда им на природу-то выбираться, а тем паче, по лесам дремучим путешествовать.
Набрел молодец на избушку, в которой дед жил.

Стоит дед на крыльце, табак пахучий курит, и улыбается, приветливо так, будто ждал гостя.
- Здравствуй, дед! Добра хате твоей! Заблудился я. Не подскажешь ли, как из лесу выбраться?
- Подскажу, сынок. Токмо знать интересно мне, куда прийти желаешь ты?
- Город ищу чудесный, который приснился мне давеча. С расписными теремами, да с чудесами дивными. Дева там живет – как природа красой богатая: то весенним ручейком её смех звучит, то ледяной неприступностью облик обжигает, то летним солнышком душу взор согревает, то осенней печалью песня из уст её льется. Нужно мне во что бы то ни стало деву ту отыскать. Влюблён я в неё!
- Стало быть, любовь ищешь?
- Стало быть – любовь…
- Как звать-то тебя, молодец?
- Иваном меня зовут.
- Ну что ж, Иван, помогу я тебе, подскажу дорогу. Только дело-то к ночи клонится, доброму человеку незачем по лесу нынче ходить – зверьё дразнить, да кости холодить. Заходи-ка ты ко мне в дом, гостем будешь. А с утра сразу в путь отправишься.

Марфушка всё это время в окошко глядела. Полюбился ей молодец красный, но как услыхала, что дед незнакомца в дом приглашает, да на чаи зазывает, тут же обернулась маленькой птичкой с разноцветными пёрышками – засмущалась. Села на окошко, притаилась. Лишь глазёнки васильковые любопытственно поблёскивают.
Дед увидал такое дело – что вместо внучки у него теперь птичка по подоконнику прыгает, улыбнулся ей подбадривающе, и ладонь подставил – чтобы, значится, устроилась она на ней, в тепле да в спокойствии.

На столе самовар дымящийся образовался, плюшки да пряники расписные манят гостя ванилью и глазурью сахарной. Иван только пригубил ароматный чайный напиток, да пряник один надкусил, так спать ему захотелось, просто не стало сил бороться. А дед уже на почётное место на теплой печи приглашает. Только коснулась голова подушки, точно в пропасть провалился. Ночью, словно бы сквозь сон, почудилось Ивану на мгновение, что милая девчушка с огненно-рыжими косичками склонилась над ним и с любопытством рассматривает лицо улыбающимися бирюзовыми глазами.
- Как зовут тебя, девица красная?
- Марфа… – ответила девица и видЕние тут же исчезло, а Иван снова погрузился в беспроглядную черноту.

Проснулся он на рассвете, только-только стали появляться первые лучи солнца. Умылся, позавтракал. Пора и в путь. Вывел дед Ивана на поляну лесную. А вокруг лес неприступный, и лишь одна тоненькая неуверенная тропинка промеж деревьев виднеется.
- Дам я тебе провожатого, мою любимую птичку синеокую. Вызвалась она тебе помочь, дорогу указать. Это птица не простая, а волшебная. Обращайся с ней как с человеком, привечай, пои-корми, слова ласкового не жалей. Всюду следуй за ней, да в обиду её не давай – и найдешь то, что ищешь. Как найдёшь – птица домой воротится, не держи её.
- Спасибо, дедушка! Птицу твою не обижу, силой держать не стану – всякая тварь свободной рождена, свободной и должна быть. Ну, будь здоров! Пусть достаток с радостью завсегда живут в твоём доме.

И пошёл Иван по тропинке лесной вслед за птицей волшебною. Надобно сказать, что тропинка так и норовила исчезнуть, и если бы не было провожатого, то, верно, загубил бы Иван дорогу, да не один раз. А леса те старинные, чародейные, сплошь дубы могучие высятся, на путников сурово так глядят, не по себе от этого на душе становится. По ночам звери дикие голосами зловещими перекликиваются, да шорохи лесные и тени причудливые напугать Ивана стараются. От ужасов этих Ивана оберегали песни чУдные, которые птичка-невеличка волшебная пела, добавляя ему сил и решительности каждый раз, как страх пытался пробраться в самое сердце. Так и путешествовали они, Иван да Марфа. Днём Иван собирал ягоды, да провожатую свою благодарил словом добрым и угощением.

Сколько дней-ночей длилось их странствие – то мне не ведомо, только однажды предстал пред их взорами город дивный, который Ивану во сне привиделся. Всё в этом городе было глазу приятно и уму пытливому Ивановому интересно: терема один другого краше, цветы в садах красуются невиданные, звери по ним бродят загадочные, с глазами человечьими, на Ивана выразительно так глядят, словно бы сказать что пытаются.

Посреди этих чудес чУдных над градом возвышались хоромы царственные, дивя своей красой и величием. Иван сразу понял, что краса-девица должна жить именно в них. Ох, и знатные то были хоромы! Всё восьмериками сложены; бревна сосновые, ей богу, не меньше, чем в локоть толщиной. Срубы высоты разной, поставлены как на картине причудливой. Переходов не счесть! Это вам не клети деревенские, а хоромы богатые – каждый сруб крыт отдельно, по-особому. Было чему подивиться: и шатровые верхи, и кубоватые, ака четырёхгранна луковка, и в бочку крещатую – казалось, к самым облакам тянутся. Таких красных многоглавых теремов Иван с роду не видывал.

Двор был обнесен двойным заплотом с воротами в два щита, на князьке крыши которых красовались башенки, бочки да гребни резные. Ворота были отворены. Иван вошёл и направился к всходу. Чело центрального терема, как положено, было украшено оберегающей резьбой. Взошёл Иван по крыльцу с резными перилами и попал в просторные сени, а затем и в горницу с красными окнами. Птицу на плечо посадил, стал осматриваться – что да как. В горнице народу тьма-тьмущая, всё молодцы да мужички, и стар и млад. Какой только одежи на них не было – верно, и на ярмарке столько разного народу не свидеть. Из разных краёв да королевств заморских, видать, прибыли, чтобы на красу-девицу посмотреть.

Время от времени отворялась дверь и появлялась девушка-прислужница, уводя за собой очередного гостя – видать, указывая дорогу в терем царственный, к чудо-девице на поклон. Пригорюнился Иван, что теперь ему ждать приходится, когда он с таким трудом добрался до своей мечты.
- Видишь, птичка моя путеводная, не один я сюда дорогу искал. Неведомо сколько дней-ночей ждать мне теперь надобно, пока красу-девицу увидать смогу. Али какой другой путь сыскать?

Птичка внимательно посмотрела на Ивана ясными глазками, вспорхнула и исчезла в темноте дальнего угла горницы. Подбежал Иван к тому месту, где птичка скрылась, и увидел дверку неприметную, приоткрытую. Видно, туда птица упорхнула. Пошёл Иван коридором, в который дверца вела, стал птичку звать-кликать. Вот и она! Пролетит немного, и ждёт Ивана у очередного поворота. Терем огромный, коридоров-переходов в нём много. Еле поспевает Иван догонять пичугу. А она дождётся его, убедится, что за ней следует, и – фуррр – снова исчезает. Словно бы ведёт куда-то. Делать нечего, Иван следует за птицей.

Не одну годину идёт Иван, совсем вглубь хором забрался, наверное. Но вот птичка замерла у небольшого слюдяного окошка. Иван подошёл к птице, она тут же села ему на плечо. Рядом с окошком нашлась дверка, похожая на ту, что из горницы вглубь хором вела. Иван тихонько отворил её, заглянул. Видит, что дверь это тайная, в тени скрывается, в богато украшенную светлицу ведёт – с каменными сверкающими таинственным блеском колоннами, да красными расписными окнами. Всюду на стенах рисунки затейливые. В центре зала стоит длинный-предлинный стол из красного дуба, отделанный резьбой сказочной – не один мастер, видать, потрудился.

Во главе стола и напротив возвышаются два знатных стула с высокими спинками, каменьями дорогими украшены – стало быть, для гостя и для хозяина. Вдоль стола расставлены стулья поменьше и поскромнее в отделке. В зале – ни души, тихо-тихо. Хотя, пуст ли стул хозяина – не видать, он к Ивану спинкой повёрнут. Осторожно прокрался молодец к одной из колонн, чтобы подойти поближе к столу и посмотреть, есть ли хозяин. Не успел Иван разглядеть, как послышались приближающиеся шаги, и Иван вжался в колонну, затаив дыхание. Шаги стихли, отворилась дверь. Вошли два человека – одни шаги были лёгкие и торопливые (скорее всего, девичьи), а другие были уверенные и тяжёлые – без сомнений, мужские.
- Прошу – произнёс тоненький женский голосок, и дверь закрылась.
- Здравствуй! – прозвучал мелодичный женский голос.
- Здравствуй, о прекрасная! – ответствовал страстный мужской.
- Проходи, присаживайся напротив меня. Отведай заморских яств. Будь моим гостем.
- Благодарствую, моя королева! Краса твоя ярче самой яркой звезды на небе, а голос звучит прекрасней самой изысканной флейты! Я так долго искал встречи с тобой, жил мечтою о дне, когда я смогу тебя увидеть!
- Что ж, смотри!
Снова на некоторое время воцарилась тишина.
- Дозволь мне поцеловать хоть краешек твоего платья, чарующая фея! – нарушила молчание мольба.
- Никто не может приближаться ко мне, таковы правила, рыцарь. Подойдя ко мне, ты не сможешь остановиться в своих желаниях.
- Но…
- Ты ещё не готов к этой беседе. Прощай.
Прозвенел колокольчик и всё стихло.

Ивану казалось, что звук его взволнованного сердца разносится по залу. Он понял, что мелодичный голос принадлежал чудо-деве из его сна.
- Ну что же ты, выйди покажись, коли пришёл. Садись за стол супротив меня.
Иван понял, что на этот раз обращались к нему.
Несколько робея, он вышел из-за колонны и сел. Странно, но в зале никого не было, кроме хозяйки и Ивана, хотя он не слышал, чтобы недавний гость покинул светлицу.
- Я вижу, ты пришёл не один – сказала дева, указывая точёным пальчиком на птичку, сидящую на плече Ивана.
- Позволь моей спутнице остаться со мной, она помогла мне найти дорогу к тебе.
Прекрасная дева рассмеялась хрустальным смехом и одобрительно кивнула.
- Что же привело тебя ко мне?
- Я видел тебя во сне, и понял, что не смогу дальше жить, если не отыщу тебя. Я отправился в путь. По дороге я забрел в странный лес, где наткнулся на избушку с приветливым стариком, который приютил меня и показал дорогу в этот дивный город, дав в провожатые свою любимую птицу, которую ты сейчас видишь. И вот я здесь.
- Так что же ты хотел найти при встрече со мной?
- Любовь, о прекрасная…
Снова зал наполнился весёлым смехом, прозвеневшим словно дюжина волшебных колокольчиков.
- Что ж, ты нашёл её. Подойди ко мне.
- Но…я ведь слышал, что никто не может приближаться к тебе.
- Подойди, смелее! – сказала дева и встала из-за стола, лучезарно улыбаясь. Иван не мог отвести взгляд от её неземной красоты.

Молодец направился к ожидающей его девушке. Что-то странное стало происходить с его глазами – по мере того, как Иван приближался к деве, черты её лица всё больше расплывались, фигура начала скрываться во всевозрастающем свете, источником которого, казалось, была сама девушка. Когда Иван подошел к ней вплотную, свет этот стал так нестерпимо ярок, что Иван закрыл глаза и заслонил лицо руками. Спустя некоторое время свет стал ослабевать, и вот уже Иван смог осторожно открыть глаза. На том самом месте, где только что стояла прекрасная дева, теперь было огромное зеркало высотой в человеческий рост, обрамлённое красивой рамой. Иван увидел своё отражение в стекле. Его удивлению не было предела. Что же произошло?

Рассматривая комнату в зеркале, Иван заметил позади себя сидящую на стуле невысокую девушку с огненно-рыжими косичками и ясными небесно-голубыми глазами, ту самую, которая привиделась ему в неясном сне в лесной избушке.
Иван резко обернулся – всё тот же зал с огромным столом, а на его стуле сидит птичка. Иван снова посмотрел в зеркало – в отражении на него смотрела рыженькая девушка глубокими, как волшебные озера, глазами, и нежный взгляд этот проникал в самую Иванову душу. И тут понял Иван, о чём говорила прекрасная дева. Он понял, что любит эту девушку.

В тот же миг за спиной Ивана зазвучал волшебный голосок:
Ты нашёл, что искал! – сказала птичка и выпорхнула в распахнутое окно.
- Марфушка!.. – Иван стремглав бросился к окошку, но за ним уже никого не было.

***
Дед проснулся от страшного грохота в дверь.
- Дед, открывай! Дед! Спасай мою грешную душу!
- Что случилось? Кто здесь?
- Дед, это я, Иван!
Старик зажёг свечу, отворил дверь.
- А, это ты. Что стряслось? Проходи, сынок. Нашёл ли ты то, что искал?
- Дед, нашёл! И тут же потерял! Она упорхнула, исчезла… Внучка твоя, свет очей моих, Марфушка!
- Марфушки здесь нет. Да ты проходи-проходи. Нечего порог топтать, да птиц лесных криками пугать. Сказывай, в чём дело-то, да не спеши, по-порядку сказывай.

Дед неторопливо сотворил самовар и малиновое варенье, придвинул к Ивану чашку чая. Стал Иван сказывать, как дело было, про путешествие, да про град дивный. Да как зеркало чарующее тайну сердечную, в душе Ивановой укрытую, видимой сделало, да очи его прояснило.
- Выпей еще чайку, отдохни с дороги, Ваня. Утро, как известно, вечера мудренее.

Иван взял в руки протянутую чашку с горячим чаем, отпил, и в сладкий сон его потянуло, как бывало уже прежде у деда в гостях. Дед снова провожал его до печи, укладывая. Уже погружаясь в сон, Иван услышал слова дедовы, от которых чело его прояснилось, а сердце успокоилось: «По Марфушке моей не кручинься. Она теперь живёт в своей сказке. И ждёт там тебя».

***
И я в той сказке гостем был, чай пил, и плюшки с мёдом ел, да истории дивные, что хозяин с хозяйкой сказывали, слушал. На ус мотал, да записывал, чтоб вам на потеху их по вечерам рассказывать. Вот, например, одна приключилась в ту пору, когда обычно поспевают жёлуди в сказочном лесу, что на окраине царства тридесятого стоит. Отправился как-то Иван на поиски мыши лесной, которая знала, где книга волшебная хранится, а в книге той ответы на все что ни на есть вопросы записаны. Приготовил он, значится, головку сыра знатного...
Но это уже другая история... А этой сказке конец.